Армянские фильмы на “Золотом абрикосе”

- Что для тебя “Золотой абрикос” и чем фестиваль запомнился в этом году?

“Золотой абрикос” - главное культурное событие Армении, а фестивальная неделя - редкий момент, когда ты отрезан от всего и оказываешься в другом мире. Пожалуй, это единственная возможность увидеть «не-мейнстримное» кино на большом экране. Ну и, конечно, приезжают кинодеятели со всей планеты, проводятся встречи, мастер-классы,  питчинги, появляются небывалые условия для нетворкинга. Всю неделю ходишь в состоянии эйфории. Спасибо за праздник кино. 

Из особенностей конкретно этого года я бы выделил крепкие конкурсные программы - как основную, так и региональную, долгожданное возрождение Дома Кино - там теперь очень приличный кинозал; необычные постеры и открывающее фестиваль короткое видеоэссе о зеркалах, и три выпуска фестивальной газеты «Apricot Daily» вместо прошлогодних двух (в следующем, надеюсь, их будет семь, как в старые добрые допандемийные времена). 

Сильно не хватало традиционных полуночных «wrap-up»-ов, когда гости фестиваля, режиссеры, критики и зрители собирались в кафе в непринужденной обстановке обсуждать увиденные за день фильмы. Этот формат непременно надо возвращать. Также из не очень позитивного: спешка в Q&A после показов, слабое армянское кино (в прошлом году “абрикосовая” ситуация была более перспективной) и, конечно, фильм открытия.

- Почему?

“Американец” (реж. Майкл Гурджиан) - это не совсем кино. Это худший фильм открытия и один из худших фильмов, которые вообще были показаны на “Золотом абрикосе” за всю его историю. Да, авторы подняли важнейшую тему - геноцид после геноцида, репатрианты и что с ними случилось в 1949 году. В армянском кино этой темы фактически нет. В 1951 году Амбарцум Бек-Назаров снимал фильм “Второй караван” о возвращении армян из других стран в Советскую Армению. Эту тему поднимали в послевоенные годы: “Возвращайтесь”. А потом все заглохло, и тему вообще закрыли. Фильм тоже закрыли в последние дни съемок. Пленки хранятся где-то в Госфильмофонде России. В прошлом году у нас была научная конференция о наследии армянского кино и обсуждалось, можно ли каким-то образом восстановить хотя бы часть этого фильма, но, кажется, так ни к чему и не пришли. Тему репатриации можно увидеть и в Пелешяновском “Мы” (1969), где есть сцены, которые можно интерпретировать как чье-то возвращение. Есть фильм “Карот” (“Тоска”, реж. Фрунзе Довлатян, 1989) - он и про постгеноцид, и про тоску. Не помню, есть ли там лагерная тема. 

- Еще не так давно вышел документальный фильм Тиграна Паскевичана и Сатеник Фарамазян “Моя незнакомая родина”. 

Да, и это, пожалуй, все. В этом смысле “Американец” мог бы стать очень важным высказыванием. Но когда фильм снят на уровне телевизионного сериала, причем армянского, а не “Нетфликс” (который тоже, возможно, зло, но хотя бы не в плане качества) - это просто уничтожает тему. Его нельзя обсуждать как художественное произведение и тем более делать фильмом открытия фестиваля. 

Фильм очень плохо смонтирован, в нем много драматургических нестыковок, но главное даже не в этом. О важных и драматичных вещах в нем говорится так, как обычно говорят во время застолья: “Это наша родина. Мы такие хорошие. Мы прошли через страшные, тяжелые времена, но, несмотря ни на что, мы все равно сильны, и у нас все получится”. Это своего рода застольный тост, после которого все будут хлопать (и после фильма зал аплодировал стоя). Это то, что ты хочешь услышать и увидеть, без попытки что-либо понять.

И в схожем подходе сделан документальный фильм про войну 2020 года “Забытая родина” (реж. Эссам Наги) - тоже как застольный тост с большой примесью пропаганды. Я просто вышел из зала.

- В показанных на фестивале российских фильмах тоже была некоторая склонность к сентиментальности и упрощению. В “Капитан Волконогов бежал” сделана интересная попытка показать связь темы сталинского террора с сегодняшним днем. Но, пытаясь сочетать исторические и выдуманные реалии, авторы попали в ловушку. У исторических событий была определенная логика, авторы от нее отказались, но взамен не смогли создать другую. Поэтому многие события в фильме происходят не оправданно, а характеры распадаются. Хотя по посылу это очень искренний фильм, и видно, что в него вложено много труда. 

Еще одним странным моментом стало присуждение второго приза фестиваля фильму “Рассвет Авроры” (реж. Инна Саакян), особенно в условиях довольно сильной программы. Это нормальный фильм, он хорош как документальный фильм без особых художественных претензий, но при этом позиционируется как мега амбициозный проект, и это, мне кажется, главная ошибка. По-моему, это самый слабый фильм конкурсной программы. Наверное, он мог бы быть фильмом открытия или закрытия, который поднимает тему геноцида без криков, без ужасной, жесткой агитации и пропаганды. Мне кажется, анимация в этом фильме диссонирует с остальным материалом, хотя я уверен, что на нее потратили много времени и сил. Но получилось искусственно. Возможно, стоило взять другую технику. При этом материал и история очень интересные и выигрышные. Может быть, к этой истории еще вернутся. 

- Очень здорово, что на фестивале была возможность увидеть фильмы, которые рассказывают о сложных и драматичных исторических событиях объемно и глубоко. Например, нидерландский “Поверни свое тело к солнцу” Алены ван Дер Хорст - о женщине, которая пытается понять своего отца, который вернулся из немецкого плена, но никогда о нем не рассказывал. Это очень живой фильм с очень живой героиней и ценное погружение в малоизвестный контекст - как жили пленные, как потом оказались в освобожденной Европе (и сами почувствовали свободу), как возвращались. Связь частных судеб с историей прекрасно показана в фильме “Как спасти мертвого друга” Маруси Сыроечковской. Это очень яркий фильм-воскрешение, в котором рассказана огромная история любви и дружбы на фоне разрушения общества. Очень печальный, совершенно трагический фильм, но талант автора как-то поднимается над этой тоской, и в итоге фильм сильно вдохновляет. А что бы ты мог выделить из документальной программы?

Фильм “Подметая Ереван” (реж. Наири Ахверди). Это такая несколько сухая документалистика, где автор - наблюдатель, чье присутствие совсем не ощущается в кадре. “Кино прямого действия”. В Армении есть несколько режиссеров, которые делают неплохое кино в этом ключе, и даже можно сказать, что уже сформировалась некоторое направление - такое отстраненное, наблюдательское, “синема веритешное”. Есть фильм “Нечего бояться” (реж. Сильва Хнканосян) про женщин-саперов, которые долгие годы работали на территории Карабаха. Есть Тамара Степанян, которая снимала документальные фильмы про эмигрантов, которые переехали во Францию (“Те, с берега”), или про деревню женщин, в которой все мужчины на заработках в разных странах, в основном, в России (“Деревня женщин”). Наверное, это лучшее кино, которое сегодня снимают в Армении. 

И документальный фильм совсем другого рода - “Пятеро мечтателей и лошадь” (реж. Ваагн Хачатрян и Арен Малакян), который сильно от этого отличается. В нем есть попытка не просто следовать за героями, а создать свою концепцию. В каком-то смысле, по впечатлению, этот фильм похож на игровой.

Там три разных истории: про женщину, которая работает в больнице лифтершей; про молодого парня из деревни, который ищет себе жену; и про двух лесбиянок, которые любят проводить время на крыше - такой эскапизм. Четыре героя. И пятый мечтатель,  насколько я читал, это друг авторов, который тоже был мечтателем и, кажется, покончил жизнь самоубийством. Ему посвящен фильм. 

Этот фильм очень хорошо сделан. Даже в техническом плане - там хороший звук, что очень редко для армянского документального кино. Каждая история выполнена в своей  эстетике. Возможно, там есть какая-то доля игрового кино, например, сцены похорон или деревенские сцены. Даже есть перебивка в сюрреалистические сны, когда фильм уходит от основных историй, возникает какая-то пауза, меняется цветовая гамма, и мы видим сны, мечтания героев. 

Все развивается довольно интересно, на протяжении всего фильма думаешь: “Вау, я смотрю фильм! Хорошо, хорошо, супер”, но две финальных сцены все совершенно  портят. В первой мы видим довольно известную, снятую авторегистратором сцену бомбежки Степанакерта - дерево и бомбардировка города. А вторая - снятая с дрона революция 2018 года. Эти сцены никак не рифмуются с фильмом. Возможно, они усиливают интерес к фильму стороннего человека, не знакомого с Арменией и последними событиями, которые здесь происходили. Но в художественном плане это, по-моему, только мешает. Конечно, эти сцены можно интерпретировать так, что герои мечтали о светлом будущем, но мечты разбились, потому что пришла злая война. А сотни тысяч человек на площади - это сколько еще есть мечтателей. Все можно как-то понимать, но цельность произведения разбита. Но все равно этот фильм отличается от всего, что делается в Армении. В нем на эстетически очень высоком уровне показаны вещи, которые здесь особо не показывают: например, гомосексуальные отношения или квир-сообщество. Тут требуется определенная доля решимости - и от авторов и, в особенности, от самих героинь фильма. Да и поездку к секс-работнице или разговор об «интимных мужских проблемах» на приеме у врача тоже не особо увидишь в армянском кино.

- А как тебе короткометражные фильмы?

Если говорить про армянские короткометражки, в прошлом году программа была посильнее и несколько более обнадеживала. Но из того, что можно было отобрать в этом году, отобрали лучшее. И благо, что выиграло не армянское короткометражное кино, а фильм, который был достоин победы.

Но вообще если смотреть на короткометражное и документальное кино последних лет, можно увидеть значительные подвижки. Происходят и  институциональные изменения - национальный киноцентр, наконец, способствует, а не мешает возникновению нового кино. Плюс ведется работа с архивами, кинонаследием - тут тоже есть ощутимые сдвиги. Ну, и представленный во время фестиваля проект Новой школы кино в Армении (на манер МШНК), в которой фестиваль, насколько я понимаю, выступает в качестве соучредителя, тоже обнадеживает. Так что влияние фестиваля на кинопроцесс бесспорно, и, думаю, со временем будет лишь увеличиваться.